Раскаленная земля («Не топором, так пером»)

Ночь слишком давно не смотрела на этот город своими бездонными глазами. А его каменные плиты так давно пьют лучи Солнца, что будь они солнечными батареями, то обеспечивали бы весь Аурус необходимой энергией. Которой ему впрочем, пока требуется не так уж и много – не тот все-таки уровень развития технологии, по сравнению с тем же Мандалором, не говоря уже о пропахшей нефтью Земле, доживающей свои последние дни, задыхаясь в угольной пыли…

Слишком много тяжелых мыслей. Это все Солнце, мы называем так любую звезду, что светит над обитаемым миром, лишь бы была желтого или оранжевого цвета, это помогает не забывать. То, о чем давно хотелось бы забыть. Как можно называть равновесным миром тот, над столицей которого 24 часа в сутки светит Солнце? После нескольких недель, проведенных здесь, я заметил, что начинаю сильно уставать. Слишком не хватает Луны. А еще лучше – сразу нескольких Лун. Неудивительно, что местные горожане ведут себя более чем странно, как перегревшиеся на Солнце дети. Хотя почему как…

Сначала мы думали, что во всем виновата чертова орбита местной планеты, сместившаяся и обрекшая половину мира на смерть вечной ночью, а другую – на весьма изощренную жизнь, когда от лучей Солнца никуда нельзя скрыться, разве что залезть в погреб, рискуя нарваться на очередного кобольда, увлеченно копающего проход к Храму. Медом им там, что ли намазано? тем, кто строил стену вокруг Ауруса, надо было явно строить ее не только вверх. Но и вниз. Но потом поняли, что это не так. Для этого даже не пришлось пересекать половину мира, достаточно было вспомнить рассказ Архитектора о Кэн’Арно, диком мире, беспечность хозяев которого привела к вышеописанному катаклизму. Прошла всего лишь какая-то сотня лет, а его солнечная сторона превратилась в величайшие в совокупных мирах джунгли, уничтожившие почти весь животный мир планеты, и стремящиеся все выше и выше, к сферическому ядерному реактору в сине-зеленых небесах. Участь второй половины планеты, думаю, очевидна. И незавидна. Но порывшись в общедоступных архивах, я не нашел ни одного упоминания о чем-либо подобном, а растительность явно еще не так разрослась, хотя на Болотах плотоядных растений явно стало больше. Пока они, к счастью, едят только местных насекомых. Хотя если перейдут на браконьеров, то я не буду иметь ничего против. Надо будет залезть в архивы Хранителей, может они ведут записи не только о своих «славных победах, в веках прославляющих их бесстрашное воинство», но и о чем-то действительно актуальном.

Радует, откровенно радует, что мы наконец нашли Лингвиста. То, что она почти ничего не помнила о себе, не помешало ей подружиться с орками (местный вид, кстати, отличается серой кожей, может тоже на Солнце выгорели) кобольдами, работая у них торговым представителем. И переводчиком, по совместительству. Да, только ей придет в голову наладить торговые отношения между орками и эльфами. Хотя, подсчитывая потенциальную прибыль, и гномы начали смотреть в сторону этого торгового альянса. Гномы своего никогда не упустят, кто-то, а я-то уж точно знаю. То великолепное путешествие, в которое Архитектор однажды взял одного английского профессора (того самого, что потом еще книгу умудрился об этом написать), навсегда снабдило нас тонким пониманием логики гномов, благо что их мировоззрение мало меняется от мира к миру. В отличие, кстати, от эльфов и орков, эти остроухие и клыкастые (соответственно) ублюдки так часто меняются ролями в разных мирах, неизменно сражаясь друг с другом на противоположных сторонах конфликтов, что иногда не поймешь, кто прав, а кто виноват. Хотя все конечно зависит от того, с какой стороны посмотреть, вот в Фаоре эльфы вроде как стоят на стороне Света, а орки поддерживают Тьму, это так восхитительно банально, что кажется, что эти 2 расы здесь прибиты гвоздями очевидности к весам стереотипов. Если это Солнце не перестанет наконец светить, то вполне вероятно, что я, по словам Геоманта, «черной желчью здесь изойду». Сходить что ли к местному знахарю? Нет уж, уровень местной медицины ясно показывает, что здешний лекарь действительно может решить взять кинжал и выпустить из меня лишнюю… желчь.

Мы сидели втроем и неспешно обсуждали формирующийся план. Такие вещи обычно делаются в сумерках, а еще лучше в час Волка, после полуночи, когда голоса тихим шелестом гуляют по комнате. Но, за неимением лучшего… Пришлось отодвинуться подальше от окна, в тень.

- Я сама опросила всех старожилов. Жрецов и жриц Энтии. Инструкторов военных школ и Академии. Бесполезно – никто не знает в чем дело, такое ощущение, что кто-то просто стер этот фрагмент из их памяти. Некоторые еще помнят, что такое ночь. Из сказок или легенд.

- Вот так вот просто – взял и стер? Это, наверное, был Великий Адепт Ластика, мастер по стиранию ненужных мыслей.

- Ха-ха. Твой юмор как обычно безупречен. Безупречно глуп.

- Не обращай внимания, о Мастер торговой дипломатии. Сегодня я перерыл архивы Нартис Ара, еще раз, надеялся, что все-таки сумею найти какую-либо информацию об этом вечном дне. Все бессмысленно, очевидно, что свободные начали вести свои летописи уже после того, как Солнце застряло в небе над Аурусом. Некоторые впрочем, пишут, что «…свет всеблагой Энтии навеки воссиял над нашим городом, благословляя и защищая его…», но никаких, совершенно никаких предпосылок – почему это произошло. Другие упоминают ночь в своих рассказах или отчетах, но уже как что-то, что было утеряно. Нам нужно больше информации, намного больше, чтобы нако…

Геомант резко распахнула глаза, сиявшие ярким синим светом. В такт пробегавшим в них золотым искрам, она заговорила, голосом, преисполненным тем, что как казалось, было совсем утеряно в этом мире.

- Октархен Коэн. 3-й уровень казематов. Камера, в которой пролили кровь предателя. Там сокрыто сокровенное знание.

Ее глаза погасли. Только свет, искры все так же сияли ярким светом, превращая зрачки в маленькие фейерверки. Несколько секунд мы провели в тишине. Потом она заговорила.

- Нам нужно сделать следующее. Во-первых…

Плетение Геомантов совершенно в своей красоте. Но все его совершенство видно лишь в момент, когда в одной точке сходятся все нити вероятностей. Магия не нужна. Мир сам все сделает за тебя, главное показать ему как, слегка подтолкнуть. Контролируемый эффект бабочки – сотня мелких действий осознанно изменяют его, приводя к необходимому состоянию. Звучит, наверное, интересно. Но на деле – это именно тебе приходится выполнить сотню мелких действий, иногда безобидных, чаще безумных и вроде бы бессмысленных, если не знать конечной цели. Впрочем Аурус, раскаленный Солнцем, мало обращает внимая на безумства. Сжечь свиток портала на крыше Храма. Вылить лечебное зелье в фонтан. Пока все просто, ну да… Отрубить голову бродячему псу, которого только что накормил. Бывает и не такое. Механизмы мира, скрипят, вращаясь, последнее условие выполнено, и Геомант уже видит центр сплетенной паутины.

Да и я его вижу – туннель, появляется прямо перед нами, в скале перед стенами Октархен Коэна. Если вы когда-нибудь видели, как осыпается шахтерская шахта, и представите себе этот процесс в обратном порядке, то поймете, что нам пришлось увидеть. Две пары глаз жадно смотрят в образовавшийся проход. Две, потому что Лингвист начинает осторожно отходить назад…

- Знаете, а мне и под солнышком нравится…

- Пойдем, не трусь, найдем тебе там сокровище кобольдов…

- …а нам найдем книгу, свиток, каменную табличку, будем наконец-то выключать Солнце на ночь!

- Найдем там кучу кобольдов, подкапывающихся под замок Хранителей, а то и их самих. Даже не знаю, кто хуже.

- Хуже будет, если мы найдем там каменную плиту с древними символами, и ее придется тащить на поверхность, дабы вы изволили нам ее прочесть!

Мы все же спускаемся втроем. «Страх ранит сильнее меча», древний закон мертвой цивилизации давно заброшенного мира остался не только в рассыпавшихся свитках ее сгоревших библиотек, но и в наших головах, являя собой один из столпов Кодекса Кафедры. Я жадно вдыхаю воздух, пропитанный запахом сырой земли, одним из самых живых запахов в мире, в туннеле гуляет легкий ветерок, и свежесть, которую он приносит, действует благотворно на каждого из нас. Земляные своды понемногу сменяются каменными, значит замок Хранителей уже нависает над нами, валуны сводов слегка скрежещут над нашими головами, будто жалуясь, потревоженные беспощадным заклинанием Геоманта. Проход становится все уже, пока из сумрака перед нами не появляется стена. Гладкая, ровная, словно отшлифованная умелыми руками каменотеса. Или не менее умелой магией совсем других мастеров.

- Гномы в этом мире уже изобрели порох?

- Не знаю. Но они точно изобрели кирку.

- Не актуально. Обойдемся и так на этот раз.

Я положил руку на прохладный камень, и символы медленно потекли на него, сплетаясь словами забытых и еще не придуманных языков. Пройдут тысячи лет, и эти стены тоже рухнут, а слова все так же будут жить в сердцах разумных существ, до конца этого мира. И всех других. Там где потоки тускло сияющих символов сталкивались с выгравированными на камне знаками трехзвенной башни, вспыхивали красные искры, стена ощутимо сопротивлялась внешнему воздействия. Но и самый прочный камень может поверить, что предначертанное ему – быть песком, неважно – в бескрайней пустыне или в стеклянной колбе часов.

Открывшийся пролом вел в небольшое помещение, больше всего похожее на часовню. Подземную часовню, сквозь витражи купола которой, тем не менее, проникал свет. Учитывая, что мы находились на глубине порядка семидесяти ярдов под землей, это показалось мне довольно странным. В середине часовни стоял мраморный постамент, спиралью поднимающийся на несколько метров над каменным полом. Если конечно мрамор научился быть бархатно-черного цвета и впитывать окружающий свет. На постаменте было пусто.

- Напоминает подставку для оружия.

- Скорее для чего-то сферической формы. Эй, а у тебя какие мысли по этому поводу? Э-эй…

Лингвист стояла молча, с выражением полнейшей сосредоточенности на лице. было видно, что она читает и сразу же переводит какой-то текст. Вот только ее глаза – обычно широко распахнутые и полные готовности сфотографировать кусочек окружающего мира на память – были плотно закрыты.

- Попробуй сделать так же, как она, - и действительно, стоило мне зажмурить глаза, как постамент представился ярко сверкающим, словно обелиск какого-то бога, только что напившегося веры своих безумных почитателей. Буквы незнакомого языка сложным узором покрывали его, превращая в некое подобие мраморного свитка, разрезанного пополам и свитого в виде спирали. Не хотелось бы встретиться с тем, кто увлекается подобным оригами. Когда Лингвист начала переводить, то вокруг нас не осталось ничего, кроме звука ее голоса…

«…не успеют вовремя. Никогда не успевают. Преисполнившиеся гордыни пешки, не понимающие истинных целей своих межмировых хозяев, отправляющих их защищать мир, только после того, как очередная армада тварей вторгнется в него. Вместо того, чтобы предотвращать – потворствуют. Лишь бы потом их назвали спасителями. И открыли доступ ко всем ресурсам. Даже грандмастеры цитаделей не понимают, ради чего они служат, ради чего гибнут сотнями новобранцы. Крайден думал, что они и сами могут натравить тварей на особо лакомый кусочек. Старший Наблюдатель Крайден вообще слишком много думал, так и не вернулся однажды из путешествия между мирами. И я не удивлюсь, если узнаю, чьи руки держали меч, разрубивший его на куски.

Вот и здесь, твари Тьмы хлынули на нас словно дикая сель, неустанно становящаяся лавиной. В день первый того, что уместно было бы назвать пробным вторжением, дети из деревни недалеко от Ауруса увидели гоблинов рядом с пастбищем. Твари выглядели ослабшими, местная звезда выжигала из них всю силу. Дети испугались, прибежали местные жители, здоровенные, с острыми топорами. Гоблинов, конечно, убили. Казалось бы, как говорил Наблюдатель Джек, «хэппи энд», что бы это не значило. Но ночью, когда сама Тьма опустилась на эти земли, пришли совсем другие твари, да даже хилые гоблины бесстрашно сражались, словно одержимые бросались на подавленных страхом людей. Они убили их всех. Всех. А потом до самого утра жрали их трупы, пока свет не заставил их убраться в свои дымящиеся в земной коре убежища. А я видел все это, всеми взглядами Наблюдателя, «на всех уровнях бытия». И на всех уровнях это выглядело одинаково мерзко.

А Хранители не особо торопились. Испуганные местные жители бежали в Аурус, к закату дня второго население города увеличилось почти на треть. Но все успели. И я слышал, всю вторую ночь, слышал крики боли и отчаяния тех, кто не успел. Вдохновленные Тьмой, твари все ближе подходили к прОклятому городу. К обреченному городу, ибо жалких усилий местного ополчения не хватит даже на то, что, чтобы счистить ржавчину с мечей.

А я могу лишь смотреть на все это, чтобы потом рассказать. Ибо удел Наблюдателей – наблюдать. Или не только наблюдать…»

Лингвист со свистом вдохнула воздух, она явно устала говорить, но мы торопили ее, ибо истина была важнее всего.

«…и Верховный Постулат поймет, что я поступил правильно. А если не поймет, то и черт с ним, пришлет в этот мир нового Наблюдателя, или кого угодно еще, мне до этого уже не будет дела. Хранители не успеют. Местные пока ни на что не годятся, хотя их лидеры не так безнадежны, как как мне казалось. В любом случае, когда «храбрые» «воители-хранители» соизволят явиться, то увидят лишь руины города. Солнце садится. Мне пора спускаться в покои Священной Связи.

Эти твари боятся только света. Только яркого света ближайшей к этому мира Звезды. И я подарю им его сполна. Пора навеки попрощаться с Залами Совета Наблюдателей. Мой личный пункт невозвращения. Сегодня я взорву то, что при посвящении нарекли моим сердцем. Заклинание Преломления, величайший фокус, точка где физика и магия превращаются друг в друга. Свет, безучастный и безраличный будет сиять над этой частью мира до тех пор, пока угроза не будет предотвращена. Да укроет он людей и прочих существ от Тьмы. Мы слишком долго наблюдали. Пришла пора вмешаться.

Я не знаю, что станет со мной. Скорее всего я умру, после уничтожения моего кристалла. Оставляю эти слова, чтобы… Тот, кто прочтет их тоже смог однажды сделать правильный выбор.

Наблюдатель Кассий»

Тишина. Не отсутствие слов, а отсутствие потребности произносить их. Мы долго молчали. Каждый представлял, как Кассий возложил руки на кристалл и провел ладонями по острым граням. И как только появилась кровь…

Солнце взорвалось над Аурусом в «третью ночь после пробного вторжения». Выжигая демонов Тьмы. Выжигая память людей о его самопожертвовании. Выжигая страх в их сердцах.

И когда прибыли Хранители. И когда Свободные подняли головы. И когда они вступили в бой с Тьмой и между собой. Солнце уже сияло на Аурусом. Не погасая ни на мгновение. И когда мы вышли из туннеля, замуровав пролом сокровенной часовни, то его лучи уже не казались мне такими опаляющими, как раньше.

P.S.

- …вот так вот. Видно, придется тебе еще пожарится на местном солнышке. По крайней мере пока не найдем всех остальных, а это, как мне кажется еще очень надолго растянется. Да кроме того, этот мир похоже еще рано покидать…

- Блайдэн крайст! Если технологии кристалла Кассия похожи на наши печати, то еще есть шанс, что мы сможем найти его! Даэрна моритос…

- Ну-у, зачем же так ругаться. Если Кассий выжил, то мы всегда успеем найти его. Завтра купим тебе панамку, чтобы голова не перегревалась.

- Ага, купим ему чугунную панамку у гномов. С встроенным паровым двигателем, на тот случай, если мозг перегреется, работать перестанет…